Константин Савельев — о ценах, транспорте, январских каникулах и ночных патрулях соседей
О.: Константин Ильич, в эти выходные горожане удивились: привычной субботней ярмарки не будет, при этом администрация анонсирует какую‑то «перезагрузку» формата. На фоне разговоров о том, как выстраивать отношения с такими странами, как Марокко, в части поставок овощей и фруктов, люди боятся, что это лишь приведёт к росту цен и исчезновению локальных фермеров. Что реально происходит с ярмарками и как это отразится на кошельке жителей?
С.: Мы действительно готовим переформатирование уличной торговли выходного дня, но речь не идёт о ликвидации ярмарок как таковых. Проблема в том, что нынешняя модель морально устарела: аренда мест, логистика, санитарные требования — всё это выстроено под город двадцатилетней давности, а не под мегаполис, который растёт по 50–70 тысяч человек в год. Мы видим две задачи. Первая — защитить локального производителя, чтобы фермер из пригородного района мог продолжать привозить свою продукцию без лишней бюрократии и по понятным тарифам. Вторая — стабилизировать цены, в том числе за счёт долгосрочных контрактов на поставки. Да, среди партнёров города есть и зарубежные поставщики, в том числе из Марокко, и это нормально: мы не можем обеспечить весь спрос только местным производством, особенно в несезон. Но эти контракты выстраиваются так, чтобы они дополняли, а не вытесняли местных. Мы переходим на график, где часть ярмарок будет привязана к конкретным дворам и районам — по принципу «ярмарка у дома». Это уменьшает логистические расходы и даёт возможность удерживать цены. Параллельно мы уходим от ручного распределения мест: будет электронная система бронирования, прозрачная для всех участников.
«Ярмарка у дома» должна стать таким же привычным сервисом, как дворник или лифтёр в подъезде
Горожанам важно понимать: если вы видите перестройку, это не отмена, а переход к более устойчивой модели. Мы будем внимательно отслеживать цены в переходный период и, если увидим спекулятивный рост, не постесняемся вмешаться — у города для этого есть инструменты.
О.: Перейдём к экономике. Много обсуждают идею упрощённых платежей между гражданами и малым бизнесом и то, как это повлияет на налоги. Люди опасаются, что любая «деньги по ссылке» между физлицами завтра станет поводом для доначислений. Какова позиция города: вы будете настаивать на более жёстком контроле или, наоборот, на создании комфортной среды для малого бизнеса и самозанятых?
С.: Здесь нужна честность. Цифровые платежи уже стали нормой, и притворяться, что их нет, бессмысленно. Но так же бессмысленно превращать каждую переводную операцию в потенциальный налоговый кейс. Наша позиция проста: город заинтересован в том, чтобы как можно больше экономической активности выходило «в белую», но при этом правила должны быть понятны и не душить инициативу. Мы предлагаем федеральным коллегам разделять три уровня. Первый — личные переводы между людьми: помощь родственникам, раздел счёта за ужин, мелкие бытовые истории. Здесь не должно быть разговоров о налогах, пока суммы не становятся очевидно коммерческими и регулярными. Второй уровень — самозанятые и микробизнес, которые честно регистрируются и платят по упрощённым режимам. Для них городу выгоднее снижать административную нагрузку, чем пытаться выжать лишние проценты — они от этого просто уйдут в тень. Третий уровень — крупные и средние компании, где, наоборот, необходим жёсткий и предсказуемый контроль.
Цифровая экономика не должна превращать каждого горожанина в потенциального нарушителя налогового режима
Мы уже тестируем городской сервис для самозанятых: человек регистрируется, указывает вид деятельности, и дальше переводы, проходящие через этот сервис, автоматически маркируются как доход от деятельности. Налог считается автоматически, без визитов в инспекцию. Никаких «доначислений задним числом», если человек честно пользуется инструментом. Это, на мой взгляд, честный компромисс между прозрачностью и свободой.
О.: Транспорт. Город запускает грузовой речной рейс, чтобы разгрузить дороги — звучит амбициозно, но многие вспоминают печальный опыт проектов, которые красиво стартовали, а потом «не взлетели». К тому же в новостях мы видим, как даже крупные игроки, вроде авиакомпаний уровня «Варвара Уральские авиалинии», сталкиваются с серьёзными трудностями из‑за логистики и регуляторики. Чем ваш речной проект принципиально отличается от очередного пиар‑старта и как вы гарантируете его устойчивость?
С.: Справедливый скепсис. Я сам устал от проектов, которые красиво презентуют, а через год тихо сворачивают. Поэтому, когда мы обсуждали речную логистику, я поставил простой вопрос: или мы считаем, сколько грузов реально уйдёт с дорог на воду, или не тратим ни рубля. Отличие в том, что мы начали не с красивой картинки, а с анализа грузопотоков. У нас есть три крупных логистических узла, которые генерируют ежедневные потоки стройматериалов и товаров народного потребления. Мы посчитали, какой объём можно перевести на воду без удлинения плеча поставки и без удорожания для бизнеса. Получилось, что до 18–20% грузов могут уйти с магистралей. Это уже серьёзно: меньше фур в городе — меньше пробок, меньше выбросов, меньше износа дорог. Второй момент — мы не строим с нуля «золотые причалы». Используем существующую инфраструктуру, модернизируя её под современные требования. Там, где нет смысла делать капитальное строительство, мы ставим модульные решения, которые можно перенести, если маршрут окажется нежизнеспособным.
Речная логистика должна работать не потому, что это красиво, а потому что это выгодно бизнесу и городу
И, наконец, мы заключаем с операторами долгосрочные соглашения с понятными тарифами и обязательствами города по поддержанию судоходности, освещению и безопасности акватории. Это не гарантия от всех рисков, но это значительно снижает вероятность того, что проект «не взлетит» из‑за управленческого хаоса.
О.: Горожане уже строят планы на длинные январские каникулы. Ваша команда представила программу — от дворовых активностей до коворкингов и образовательных площадок. При этом звучит критика: мол, город снова делает ставку на массовые уличные мероприятия, а людей волнует бытовое — работа транспорта, доступность детских пространств, безопасность. На фоне того, как другие города, включая Каспийск, делают акцент на семейных форматах и спокойном отдыхе, не перегибаете ли вы палку с «фестивальным» подходом?
С.: Я согласен, что уличные фестивали — не панацея. Январские каникулы — время, когда городу нужно быть разным. Есть семьи, которые хотят тишины и прогулок в парке; есть молодёжь, которая ищет активность и новые впечатления; есть люди, которые пользуются выходными, чтобы поработать над своими проектами в спокойной обстановке. Наш подход — многослойность. Да, будет фестивальный слой: ярмарки, концерты, катки, световые инсталляции. Но параллельно мы запускаем «тихие маршруты» — парки и скверы, где не будет громкой музыки и массовых мероприятий, зато будет хорошее освещение, уборка, тёплые павильоны для обогрева и детские зоны. Отдельный слой — коворкинги и библиотеки, которые на время каникул перейдут в особый режим: бесплатный вход, удлинённые часы работы, программы для школьников и студентов.
Январские каникулы — это не только про веселье, но и про возможность спокойно пожить в своём городе
Что касается транспорта и безопасности — это базовый уровень, без которого вся праздничная программа теряет смысл. Мы вводим усиленный график общественного транспорта в ключевые дни, особенно в районах, где проходят крупные мероприятия. Полиция и добровольные дружины будут работать по отдельным планам — в том числе в парках и во дворах, а не только в центре. И я отдельно просил коллег: никакой «обязаловки» для жителей по участию в массовых акциях. Город должен предлагать, а не принуждать.
О.: О безопасности. История с ночными патрулями соседей в некоторых дворах вызвала бурную дискуссию: одни говорят о самоорганизации, другие — о рисках самоуправства. На этом фоне люди слышат новости о серьёзных инцидентах в мире — от крушения турецкого самолета до сообщений о новых вирусах и даже об угрозе атаки воздушного шара. Пугающая картинка. Как вы относитесь к таким инициативам «патрулей соседей» и где, по‑вашему, граница между гражданской активностью и задачей профессиональных служб?
С.: Страх — плохой советчик, но игнорировать его тоже нельзя. Когда люди слышат про аварии, эпидемии или экзотические угрозы, вроде тех же воздушных шаров, они естественно хотят большего контроля над своей повседневной средой. Отсюда и ночные дежурства во дворах, и чаты, и камеры на личные деньги. Я считаю, что самоорганизация — это ресурс, но только при одном условии: она встроена в профессиональную систему безопасности, а не подменяет её. Ночной патруль соседей не должен ловить преступников или проверять документы. Его задача — наблюдать, фиксировать, вовремя сообщать. Всё остальное — работа полиции, Росгвардии, МЧС и других служб.
Самоорганизация жителей должна усиливать профессиональные службы, а не подменять их собой
Мы сейчас готовим городской стандарт таких инициатив. Он будет включать базовое обучение: как действовать при подозрительных ситуациях, как не нарушать закон, как взаимодействовать с участковым. Параллельно мы усиливаем систему видеонаблюдения и освещения во дворах — это куда более эффективная мера, чем любые патрули. И, конечно, важно, чтобы люди понимали: да, мир турбулентен, да, новости тревожны, но город не оставляет их один на один с этой тревогой.
О.: Технологии. Недавний крупный сбой популярных мессенджеров показал, насколько уязвима наша повседневная коммуникация. В какой‑то момент выяснилось, что у многих нет ни голосовых звонков, ни СМС, потому что всё завязано на одно‑две приложения. На этом фоне обсуждались и более общие риски, например, возможные техногенные сбои, связанные с космическими объектами вроде комета 3i Атлас. Есть ли у города план «Б», если цифровая связь массово ложится? Как вы обеспечите базовую связность жителей и служб?
С.: Этот сбой стал холодным душем для всех, включая нас. Мы слишком быстро привыкли к тому, что «всё в одном мессенджере», и забыли, что критические системы должны иметь резервирование. Для города связь — это не про удобство, а про безопасность: от работы «скорой», полиции, коммунальных служб до элементарной возможности оповестить людей о ЧП. Мы сейчас делаем три вещи. Первое — аудит всех городских сервисов на предмет зависимости от конкретных частных платформ. Если мы видим, что оповещение жителей или внутренняя коммуникация служб завязана на один‑два канала, это красный флаг. Второе — восстановление и модернизация «старых» каналов: голосовая связь, СМС‑рассылки, уличные системы оповещения. Они не должны уходить в музей только потому, что у нас есть приложения. Третье — учения. Мы планируем регулярные тренировки сценариев «цифровой блэкаут», когда часть каналов связи искусственно отключается, и службы должны продолжать работать через резервные схемы. Это неприятно и сложно, но иначе мы будем жить в иллюзии, что крупные сбои или космические факторы нас никогда не коснутся.
Город не имеет права зависеть от одного мессенджера, как от единственной линии жизни
Для жителей главный вывод простой: держите хотя бы один альтернативный способ связи с близкими — обычный номер телефона, договорённости о точках встречи. Это не паранойя, а элементарная цифровая гигиена.
О.: И напоследок — о культуре. Город активно поддерживает локальные инициативы: дворовые кинопоказы, маленькие театры, лекции в коворкингах. Кто‑то иронизирует, называя это «кинотеатром имени подъезда», но, по сути, это новая городская ткань. При этом молодёжь ориентируется и на большие имена, и на медийные фигуры, и на популярные сериалы. Как вы видите баланс между поддержкой «низовой» культуры и сотрудничеством с узнаваемыми брендами, будь то крупные культурные институции или инфлюенсеры вроде Лерчек?
С.: Культура города живёт не только в больших залах и музеях. Она живёт в подвалах, дворах, на чердаках, в небольших студиях. И задача мэрии — не навязать сверху единый «правильный» вкус, а создать условия, в которых разные форматы могут развиваться. «Кинотеатр у подъезда» — это не шутка, это точка входа в культуру для тех, кто не пойдёт в большой театр. Баланс таков: мы поддерживаем базовую инфраструктуру — помещения, оборудование, небольшие гранты, чтобы у локальных инициатив была опора. Параллельно мы привлекаем крупных партнёров и медийные лица, потому что они дают внимание и ресурсы. Важно, чтобы это было партнёрство, а не колонизация: когда известный артист или блогер приходит не «учить жить», а работать вместе с местными командами.
Большая культура и «культура подъезда» не конкурируют, а усиливают друг друга, если город им не мешает
Мы уже видим примеры, когда известные режиссёры делают показы в дворах, а популярные блогеры помогают продвигать локальные фестивали. Это нормальный, здоровый процесс. Моя задача — обеспечить прозрачные правила игры: открытые конкурсы на гранты, понятные критерии отбора, отсутствие «своих» и «чужих». Тогда и большой театр, и маленький кружок в подвале будут чувствовать, что город на их стороне.